Коллекция - Страница 125

125

Пьяна она не была. Легкий хмель — не более того. Ее пьянил яркий праздник, с которого она возвращалась, он держал ее крепко и не хотел разжимать объятия, он шел рядом с ней, напевал и нашептывал движения и сообщал ритм ее стучащим каблукам. Какое значение имеет время суток и место, что значат выбоины дороги, дворовые бугры и впадины, камни, трещины — все земные неровности? — ведь все они словно превратились в гладкий паркет, и протанцевав до середины двора, Кира так ни разу и не споткнулась. На несколько секунд она застыла, небрежно оглядываясь. Под огромными акациями не было ничего кроме полумрака, окна ее квартиры темны, значит, Стас сидит в гостиной. Большинство в окрестных домах уже потушили свет, и только в соседнем в трех верхних окнах горели все огни, громко играла музыка и слышались голоса — там тоже был какой-то праздник. Кира прислушалась к известной песенке «Аnique» — «Оpa opa» и снова затанцевала, смешав воедино движения самбы, ча-ча-ча и кое-что из современного танца. Получившаяся смесь оказалась неожиданно захватывающей, и она кружилась посередине двора, совершенно забыв, где находится, и остановилась только тогда, когда лившаяся сверху веселая мелодия сменилась чем-то меланхолично-задумчивым. Даже за полсекунды до того, успев в очередном провороте зацепиться взглядом за выступившую из-за толстого ствола акации высокую тень. Вздрогнула, уронив ветку сирени, и дернулась назад, готовая метнуться в подъезд…

— Не пугайтесь, это всего лишь я, — негромко сказал знакомый голос, и Кира, глубоко вздохнув, расслабилась, опустив руки.

— Боже мой, Вадим Иванович, как вы меня напугали!.. Что вы здесь делаете в темноте за деревом, а? Прячетесь? Засаду устроили?

— Вовсе я не прячусь, — сказал Князев, подходя ближе и останавливаясь в двух шагах от нее, опираясь на трость. — Просто стоял рядом с деревом. Смотрел на вас. Вы потрясающе танцуете!

— Благодарю вас, — Кира сделала реверанс. — И вы не сделаете мне замечания, что я танцую прямо на улице, посередине вашего строгого патриархального двора?

— Непосредственность — хорошая черта, — он усмехнулся. — Непосредственность такого рода. И не страшно вам тут одной, в темноте?

— Нет. Сегодня мне ничего не страшно. Знаете, бывают такие вечера… — она закинула голову, слушая неторопливую музыку. — Вечера, когда хочется обнять весь мир… Забавно, вроде бы музыка громко играет, и в то же время вокруг кажется так тихо. Странное место наш двор, иногда мне кажется, что оно находится где-то в другом измерении…

— Все старые дворы такие, — Вадим Иванович поднял голову, и лунный свет блеснул на стеклах его очков. — Ладно, пойду. Еще раз извините, что напугал…

— Подождите, — Кира легко коснулась его руки, и он остановился, повернувшись. — Вам нравится эта музыка?

— Я редко слушаю такую музыку, но эта, вроде бы ничего, — ответил он с легкими нотками удивления. — Да, под нее определенно хорошо танцевать.

— Хотите потанцевать со мной?

— Я?! — изумился Князев, и его голос чуть дрогнул. Кира смутилась.

— Ой, простите, я дура — я совсем забыла о вашей…

— Да нет, нога сегодня болит меньше обычного, и я вполне бы мог, но… — его голос вдруг стал подчеркнуто официальным, — вам бы лучше подобрать для танца партнера помоложе.

— У меня есть партнер помоложе, но сейчас я хочу танцевать с вами, — Кира протянула правую руку, и лунный свет ласково огладил серебряные кольца на ее пальцах. — Вы опасаетесь за свою репутацию, господин майор? Или вас смущает то, что я предлагаю танцевать прямо на улице?

— И то, и другое — абсолютная глупость! — резковато ответил Князев и усмехнулся. — Конечно же я согласен. Я же не идиот, чтобы упускать такое предложение!

Он посмотрел на свои пальцы, сжимавшие набалдашник трости, разжал их, и трость глухо стукнулась о землю. Князев протянул руку навстречу ее руке, и ладонь Киры осторожно скользнула в его ладонь, а другая легла ему на плечо. Сегодня Вадим Иванович был без плаща, и сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала его плечо — теплое и крепкое.

Во время танца он несколько раз что-то говорил. Кира не вслушивалась в слова — вслушивалась только в его голос. Князев держался в своей обычной насмешливой манере, но она чувствовала за ней плохо сдерживаемое волнение. Отчего-то ей казалось, что он сбит с толку и даже в чем-то напуган, и вот-вот отпустит ее и сбежит куда-то в темноту, но он этого не сделал. Танец был простым, без изысков, но в этой простоте было что-то непонятное, завораживающее. Хромота Князева практически не ощущалась, он двигался то плавно и уверенно, то стремительно и с каким-то отчаяньем, лихо проворачивая Киру под рукой и вызывая у нее всплеск веселого удивления, а потом его движения снова становились медленными. Она слушала музыку и смотрела на его непроницаемое лицо, скрытое полумраком, и ей казалось, что они танцуют здесь не минуту, а давным-давно. Они кружились в центре двора, в центре двора-мира, и вокруг них кружились окна, за каждым из которых шла чья-то жизнь, и если заглянуть в них, то можно было увидеть, как в гостиной Стас обнимает Вику, нетерпеливо притягивающую к себе его черноволосую голову, как Софья Семеновна курит сигарету, сидя в кухонной темноте, и как рядом с ней поблескивает глазами Лорд, устремивший задумчивый взгляд в окно, как Сан Саныч, лежа в постели рядом с женой, раздраженно размышляет над проигранной накануне очередной шахматной партией и над тем, удастся ли в сентябре подстрелить из своей старенькой двустволки хоть одного фазана, как сердито похрапывает Нина в своей кровати, как Антонина Павловна дремлет в кресле перед телевизором, как Влада, сидящая на паласе, скрестив ноги, залитая ярким светом ламп, холодно смотрит на спящую мать, как Мила укачивает хнычущего ребенка, отбрасывая на спину ссыпающиеся на плечо пряди волос, а Таня в одних трусиках усаживается на колени к мужу, сонно смотрящему передачу про автомобили, — и все они — и спящие, и неспящие, словно связаны тонкими невидимыми нитями друг с другом и теми, кто кружился в странном подлунном танце. Им были ведомы и свет, и тьма старого двора, им ведомы его тайны, и тайн этих было довольно.

125